Одинокий

- ШЁПОТ.
- ТЕНЬ.
_________________________________________________

ШЁПОТ.

...И я уйду. Но птицы останутся петь,
И останется мой сад со своим зелёным деревом...
Хуан Рамон Хименес
«Окончательное путешествие»

Это не сон?.. Не сплю ли я, когда пишу эти строки? Каким-то образом я попал в другой мир. Смотрю в окно и не вижу людей. Куда они исчезли? На улице какие-то ужасные существа. Я даже не могу назвать их существами.
   Комната. Голубая. Четыре голубые стены без дверей, голубой пол и потолок. Комната пуста. Только он в ней находится. Он просто сидит и слушает. Слушает голубые стены, потолок и пол. Они издают звуки, точнее не они, а то, что за ними. Слева от него сосед стучит в стену молотком. Он часто это делает даже без необходимой на то причины. Просто он с детства привык это делать. За стеной справа молодая соседка громко слушает музыку. Обычно она её слушает, когда у неё плохое настроение или когда ей хочется плакать. Включает на всю катушку и глушит громкими песнями свои обиды. Сверху живёт молодая пара. Неправильным будет употребление слова «постоянно», но они довольно часто ругаются. Он не слышит отдельных слов, только по интонации их «разговоров» догадывается, что у них там происходит. Всё начинается с какой-нибудь мелочи, в это время слышны небольшие раздражительные вскрикивания. Через некоторое время разговор переходит на постоянные повышенные тона, угрозы, битую посуду, ломаную мебель. Иногда их крики заглушают все остальные звуки, и ему приходится слушать. Потом они будут жалеть о сказанном друг другу, но никто не признает это вслух. Переднюю стену целыми днями кто-то сверлит. Не весь день конечно, но бывает и такое. Однажды он спросил у сверлящего: «Зачем тебе это?». Сверлящий ответил: «Я понимаю, что этого не стоит делать. Я и сам не выношу этого. Но когда я вижу стену, не могу себя остановить. И в тот момент я отчётливо чувствую и понимаю, что не стену сверлю я, а свою голову с пустыми надеждами на несуществующее». Задняя стена постоянно молчит. Наверное, за ней никто живёт. За ней тишина. Тишина. Иногда тишина разговаривала с ним. Но это бывает очень редко. Возможно, даже никогда. У него редко возникало желание обернуться, даже если оно возникало, он оборачивался всего на долю секунды. За это время он успевал что-то заметить, но потом считал увиденное плодом его разыгравшегося в эти минуты воображения.
   Шепчущий. Так называл он того, кто жил снизу. Шёпот слышался всегда. Даже если не обращать на него внимания. Иногда громко, иногда еле слышно, но его присутствие было всегда. Он не любил его слушать и одновременно боялся его. Боялся понять смысл Шёпота. Когда он начинал понимать, его охватывал страх от услышанного, ему всегда все уговаривали не слышать Шепчущего. Они сами его боялись. Он колотил ногами пол, только бы Шепчущий заткнулся. Но тот лишь сбавлял громкость. Шёпот спрашивал о чём-то, передавал какие-то ужасные сообщения, похожие больше всего на угрозы. В Шёпоте не чувствовалось никаких эмоций, ни гнева, ни жалости, ни доброты, ни зобы, ничего. Казалось, Шёпот исходит отовсюду, не только снизу, одновременно со всех сторон извне и изнутри, внутрь и наружу, иногда он слышал от самого себя тот же Шёпот. Шепчущий не обращался конкретно к нему. Он перешёптывался с кем-то другим, а он лишь невольный свидетель Их непонятного и от того ужасного разговора. Шёпот. Шепчущий. У него возникла мысль о неразделимости процесса и его инициатора. Они едины. Едины как река, несущая свои воды за горизонт и сама вода. Все эти мысли приводили его в непонятный ужас. Он не мог объяснить, чего именно он боится. В такие моменты он разбивал до крови свои руки и ноги в тщетной попытке заглушить Шёпот. Ещё была одна мысль. Трудно вспомнить, когда она появилась. Словно ребёнок, играющий в прятки, она пряталась по тайным уголкам его измученного в догадках мозга. Сказать, что она была ужасающей, значит промолчать.
   Опять. Опять этот мир. Секунду назад я ехал в автобусе и…Что-то произошло. В который раз не могу поймать этот момент. Как? Как я здесь оказываюсь? Может быть теряю сознание? Или это галлюцинации? Внезапно всё померкло, словно Солнце затмилось Луной. Краски потеряли свою насыщенность, уступая место сумеречным и в то же время прозрачно − размытым оттенкам пространства. Я был вне границ своего скудного понимания и описания, оставшихся за пределами пустых мечтаний. Здесь не было ограничений на выбор законов и моральных устоев. Можно было выбрать все одновременно и отказаться от них в тот же миг. Это возможно из-за их полного отсутствия и наличия во всех своих проявлениях. Свет и его отсутствие смешиваясь, образовывали новые принципы и обратные им. Наверное, поэтому складывалось впечатление о затенённости этого места, лишающего эмоций каждого вступившего за незримый контур противоречий. Этот странный мир стирал грань между внутренним и внешним, размазывая амбиции как масляную краску по холсту. Он говорил со мной, но мои внутренние табу не под каким предлогом не впускали его странную речь, позволяя слышать лишь оглушающие мой разум шорохи беспорядка. Беспорядка, который всё больше привлекал меня, одной лишь мыслью превращения в ничто. Существа. Они были единственными жителями сумерек. Они не чувствовали во мне незнакомца. Меня не покидал вопрос: «Почему?».
   Однажды он услышал СЛОВО. Оно ничего ему не говорило, кроме своей непонятной новизны. Началось с того, что СЛОВО показалось знакомым ему, но он не обратил на это никакого внимания. Потом началась тоска. День за днём она давила его своим безразличием ко всему окружающему. Все события казались ему отсутствующими и ненужными, лишёнными всякого смысла. Тоска выдавливала из его сознания нелепые вопросы, о которых он раньше никогда не задумывался. Однажды он увидел всю свою будущую жизнь. Его потряс не сам факт, а то, что он увидел. Ничего. Абсолютно бессмысленная и пустая жизнь. Жизнь, полная человеческих радостей. Больших и маленьких. Жизнь от одной радости к другой, от одного мелкого удовольствия к другому, от одной приобретённой вещи к желанию приобрести следующую. Жизнь, предсказуема до мелочей, до самого мелкого желания насыщения. Жизнь, в которой единственным утешением было её завершение. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, разорвать голосовые связки диким криком и замолчать навсегда. Всё ранее казавшееся таким желанным и мечтательным, теперь вызывало нестерпимую тоску. Всё более мрачные вещи начали привлекать его. Все идеалы были разрушены, надежды превратились в пыль. Он давно отверг своих богов, его не пугал Шёпот и давно посещавшая мысль, не казалась ужасной.
   Он вспомнил СЛОВО и начал искать. Источник был найден им. Источник объяснил, что не тоска мучила его, а СЛОВО. Именно оно заставило найти необходимое для дальнейшего.
« Что мне делать?»−спросил он.
«Слушай Шёпот»,−ответил Источник.
«Я пробовал. Не слышу. Слишком тихо »
«Тогда полюби тишину»
«Как?»
«Чёрная стена в твоей голубой комнате»
   Он понял смысл сказанных слов. Задняя стена, к которой он так редко оборачивался, на самом деле была чёрной. Там была тишина. Сначала было не по себе, и мозг отказывался молчать. Но слабая плоть поддавалась. Когда он смотрел на чёрную стену, кто-то из соседей умолкал и Шёпот становился чётче. Прекращались стуки, умолкала музыка, почти не слышалась ругань. С каждым разом голубые стены становились тише.
   Существа выглядели как масса из плоти с отростками, напоминающие руки ноги, голову. Они отличались ростом и размерами. Я чувствовал, что возможно это не они сами, что это может быть некое подобие нашей одежды. Их без одежды мне никогда не доводилось видеть. Некоторые из них страдали, одежда отягощала их. Некоторые тщательно ухаживали за своей одеждой, забывая, что это всего лишь одежда. Я долго не мог привыкнуть к внешнему виду этих существ.
  Настал день, когда стены умолкли… И он услышал Шёпот. Он понял. Он − это я. Я, кто спрашивал у себя не сон ли это. Он − это всего лишь моё сознание, заключенное в голубые стены придуманных правил и стереотипов. А соседи − это мои эмоции, не позволяющие услышать неслышимый Шёпот. Слева − обида, справа − самоутешение, спереди − зависть, сверху − гнев. Именно они (эмоции) забивают весь эфир трескотнёй и помехами, мешая разобрать слова диктора о надвигающейся буре. Именно, они стягивают всё внимание на себя, не позволяя обернуться и уйти в безмолвие. В тот момент я заставил их умолкнуть, что бы услышать.
  «Мир, который мне видится, где он? Кто эти существа?»−мой вопрос Источнику.
  «Когда будешь там, посмотри в зеркало»,−был ответ.
  Я находился дома когда это случилось. Снова краски разноцветного мира побледнели, стали похожи на акварель размытую водой. Казалось, ещё мгновение и все декорации размоются, обнажая суть всего существующего. Снова появилось тихое безразличие, в котором тонуло удивление от увиденного. Я двинулся к окну. Они там были. Ответ был там. Мне не надо было смотреть в зеркало, но всё равно сделал это. Так оно и есть. По ту сторону находилось ещё одно существо больше похожее на массу из плоти, со сгибающимися отростками, волосяным покровом на верхнем шарообразном отростке. У существа зашевелилась какая-то часть − похоже на улыбку. Да, это был я. Моё тело. В этот момент на все мои вопросы, были даны исчерпывающие ответы. Шёпот, это Смерть перешёптывается с Жизнью, а я всего лишь подслушал Их. Я не понимал до конца смысл Их немого разговора, его беззвучие воспринималось мной. Меня не страшила та мысль, потому что она была естественной как моё дыхание. Это когда-нибудь случится. Я был уверен в этом как в том, что завтра в который раз взойдет Солнце. Я когда-нибудь освобожусь от этой тягостной одежды и снова спущусь к Шепчущему. Передо мной летела моя недавняя жизнь, и с каждым мгновением приближения к данному моменту я видел как все ситуации, мысли, знакомства, неудачи стягивались к тому самому СЛОВУ, которое ничего не говорило, кроме своей непонятной новизны. СЛОВУ − НЕКРОМАНТИЯ.

Одинокий.
15 марта 2005 год.


ТЕНЬ.

«…что ты со мной можешь сделать?
Твои намерения, в отношении меня,
ограничиваются моей смертью…»

Когда-то эта ограда была покрашена в синий цвет. Он почти исчез. Его заменила ржавчина. Она не спеша съедала оставшиеся тёмно-синие пятна. Калитка, скорее всего, никогда не откроется. Когда её в последний раз открывали? Внутри росла трава. Она доставала почти до колен. Лёгкий ветерок трепал её и листья молодого клёна, выросшего посреди этого прямоугольного ограждённого участка с металлическим крестом. Крест тоже был когда-то синим, но теперь и он покрывался едкими коричневатыми пятнами. Её уже никто не посещает, наверное. Могила была не ухожена. Но в ней было что-то. То, что заставляло меня приходить сюда снова и снова, то, что удерживало меня здесь многие часы, не давало отводить глаз с этого облезшего креста и бурьяна вокруг него. Что каждую ночь снилось мне и клещами вырывало из окружения, что наводило нестерпимую тоску по неизвестному страху. Я не знал для чего, но сделал это. Отломил кусок хлеба принесённого с собой, положил на нижний край ограды. Остальную часть положил себе в рот. Все действия не обдумывались мною, они были приняты как должное. Это уже стало привычкой. Я знал, что необходимо сделать, но не знал почему. Он пришёл. Он всегда приходил. Опять он стоял позади меня. Все подняли на меня свои взгляды. Глупо было не подавать виду, что я не заметил этого. Но мой взгляд ни на секунду не покинул ржавого святого перекрестья. Никто не помешает мне сегодня узнать причину моих появлений в этом месте.
    По-моему это было в начале осени. Помню, что листья начали желтеть, но пока держались на ветвях. Воздух становился прозрачным и прохладным. Запах осени летал между деревянными домами. Поглощенный своими мыслями я уверенно шагал по асфальту. Путь мой лежал через кладбище. Тогда я ещё не задумывался о значимости этого места. Одна мысль подгоняла другую, в бешенном ритме они атаковали меня. Как вдруг…что-то произошло. По-моему я перестал думать, внутри меня стало пусто и тихо. От неожиданности я остановился. Что это? И только через минуты две я понял, что стою перед заброшенной могилой. От лавки остались лишь два чёрных гнилых обрубка. Сине-ржавая ограда с крестом, посреди росло молодое дерево. Первая осознанная мысль − это что я здесь делаю, и чего так уставился на эту могилу. Она притягивала меня тем, что отталкивала. Мне казалось, нормальному человеку не может нравиться такое. На тот момент я не мог определить, то чувство, с которым я был там. Потом прошло много недель, рутинная обыденность поглотила меня. Но чем дальше я удалялся от того события, тем больше думал о нём. Образ старой могилы мгновенно вырисовывался в моей голове, как только начинал думать о ней. Я вспоминал то чувство, так и неопределённое для меня. Оно тянуло меня туда, но моя рациональная часть ещё не поддавалась.
   Тогда мне казалось это случайностью, но сейчас я знаю, что случайностей не бывает. Снова мне довелось проходить мимо того кладбища. Всё же я начал забывать то событие. Оно постепенно замещалось пустыми мыслями и действиями. Однако я опять здесь. Как будто это случилось вчера. Вопрос. У меня появился вопрос. Я не знал какой, но чувствовал, что ответ кроется у той могилы. И в этот раз прежний ход моих суетливых мыслей остановился. Я просто стоял и наслаждался этой тишиной внутри меня. Что же это за чувство? Как оно называется? Оно ведь имеет название. Нет. Не смог тогда определить его для себя.
    Осень затягивалась. Ветер никак не мог сорвать последние отмершие листья с деревьев. Почти каждый день я начал посещать могилу. Мне совсем не было интересно кто здесь похоронен и когда, то состояние, в которое вводило меня это странное место, гораздо сильнее притягивало моё внимание. Я погружался всё глубже и глубже в бесконечную долину тишины. Пролетали часы. У меня не было страха, что меня может кто-то увидеть, встретить знакомый или ещё что-нибудь. В этой тишине я был совершенно один, но не единственный. Теперь, где бы я ни был, одно лишь желание овладевало мной − как можно быстрее вернуться туда. Я чувствовал как мир вокруг меня закипает, как взрываются эмоциями все вокруг. И единственное место, где я чувствую покой… Вот оно! Поймал себя на мысли в тот момент. Именно покой. Чувство покоя. Только у старой могилы для меня был покой. Именно это чувство было для меня загадкой. Ведь я никогда его не ощущал. Моя голова была постоянно чем-то занята, какими-то глупыми и смешными проблемами. Но как только я определил для себя состояние, во мне начал назревать необоснованный страх. Что-то пугало меня в этой нечеловеческой тишине.
    Мерзкий холодок пронзил мой позвоночник. Так он появился в первый раз. Я почувствовал, что не один. Кто-то стоит за моей спиной. Откуда он взялся? Ответ возник сам собой: из тишины. Не единственный… Каждый раз, когда я приходил сюда, начинал неосознанно прислушивался. Нет, не мои барабанные перепонки старались уловить малейшее колебание воздуха. Своей сущностью я пытался приложиться к этому покою, как прикладывают ухо к стене ваши соседи и вы. Здесь, на кладбище нет тех оглушающих чужих мыслей и желаний. Здесь всё течет по-другому. Даже мысли организовываются в определённый порядок хаоса. Здесь можно посмотреть на мир с обратной точки существования. Нужно прислушаться… Что там можно услышать? Именно этот вопрос мучил моё сознание, своим отсутствием. В тот момент я начал слышать. Он стоял. С противным скрипом сжимались тиски страха. Страх вдавливал меня в землю, парализовал все мои конечности. Никакая сила не могла заставить меня повернуться. Он медленно начал обходить меня слева. Волна колючего холода смешного с ужасом окатила левую половину моего тела. Кто это? Что это? Что этому надо? Я накрыл голову руками и прижался к коленям. В голове был пожар. Я почувствовал что, он стоит прямо надо мной и …СМОТРИТ!!! Он пялился на моё съёжившееся тело. Я ещё сильнее сжался, мне хотелось провалиться в темноту моих закрытых глаз. Неожиданно темнота приобрела объём, стала туманной. Туман постепенно рассеивался и я увидел всё то, что скрывает кладбище от нас, обычных его посетителей. Тут я почувствовал окончательное помутнение моего убитого рассудка. Догорали остатки разума. Не помню, кричал я или нет, когда выбегал оттуда.
    Дальше начался сон. Один длинный бесконечный сон. Я не мог найти своё место, то которое у меня было раньше в жизни. Что бы не происходило со мной, что бы я не видел, с кем бы не разговаривал, у меня было одно и тоже чувство, которое можно выразить тремя словами: «НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ». Я больше не чувствовал свой дом, не ощущал его границ. Лавка в парке или моя кровать не были различимы для меня. Весь мир стал моим домом, как говорил рыцарь Ланселот.
    Каждую ночь я возвращался в тот день во снах. Я понимал, что сплю, но не мог проснуться. Меня заставляли смотреть всё от начала до конца. За окном ревела снежная вьюга, когда я просыпался в холодном поту.
    Так, я уже здесь, значит я сплю. Передо мной могила. Он уже пришёл. На периферии я вижу чёрный худой силуэт. Он в плаще? Неестественно высокий и худой. Его контуры колышутся, изменяя свои границы. Он, как обычно, обходит меня, странными ломаными движениями. От этого начинают мурашки скрестись на затылке. Лицо. Нет, я не хочу смотреть на его лицо. Есть ли оно вообще? Перевожу взгляд. Земля растворяется туманом. Сломанные доски. Серые кости. Плоть давно изъедена. Корни дерева проросли сквозь сломанные рёбра. А вон там пласт земли сломал бедренную кость. Костюм ещё не успел покрыться плесенью. Черепа и вытекшие глаза уставились на меня. Из глазниц на меня смотрит пустота. Она постоянно приглядывает за нами из этих мёртвых окошек. Она ждёт, когда они станут шире. Сотни, тысячи глазных окон смотрели на меня. Мёртвые сверлили моё живое сознание. Они постоянно смотрят на нас. Только мы их отвергаем. Я вижу как с диким лицом и сумасшедшим криком убегаю. Провожаю себя взглядом. Всё, просыпаюсь.
    За несколько сотен метров я обходил любое кладбище и всё равно ощущал этот пронизывающий взгляд. Было в нём что-то ещё, что повергало меня в ещё больший ужас. Так прошла зима. Жизнь для меня превратилась в сон, а её смысл − это научится правильно просыпаться. В первые дни весны я отправился на кладбище.
    СМОТРИ…
    Берег реки. Солнечный день. Слышен детский голос. Я оборачиваюсь и вижу купающегося в реке ребёнка. Он машет руками, весело кричит. Но, что-то не так. Что-то настораживает меня. Крик. Это крик о помощи. Он тонет. Испуганные глаза не понимают, что происходит. Руки цепляются за воздух. Рывок. Да что такое! Я не могу ему помочь. Я не МОГУ. ПОЧЕМУ? Я же могу вытащить его! В отчаянии я тоже кричу. Кто-нибудь. НЕТ! Я не могу это сделать. Последний крик, последний удар руки о воду. Маленькое тело поддалось. Здесь кто-то ещё?
    За окном уже темно. Горит лампа. Светлые волосы разбросаны по подушке, пропитавшеёся потом. У девушки жар. Ужасные хрипы доносятся из её лёгких. Она умирает. Рядом никого нет. Ей некому помочь. Не кому даже позвонить в скорую. Она умирает одна. Я зажимаю кулаки до крови от бессилия. Я могу ей помочь, но не делаю этого. Я что в аду? Где я? А ты зачем здесь?
    СМОТРИ… СМОТРИ…
    Крыша дома. Оглядываюсь. На краю стоит молодой парень. Тупым взглядом он смотрит вниз. Я беспомощен. Он делает шаг и … «Ну хватит, я понял! Я всё понял!» − внутри себя кричу я. «Я всё понял…» − тихим голосом добавил я, стоя у мраморного изображения черноволосого парня. Естественно, его похоронили на окраине. Они все смотрели на меня. Их пустые взгляды ждали моего понимания от сказанного мне. Я понял.
    То, пугающее во взгляде мёртвых более не пугает меня. Так смотрят старые люди на молодых, думая про себя, что никто не сможет избежать старости… никто не может избежать смерти. Нет смертей глупых или случайных, лёгких или тяжёлых. Есть просто смерть. Когда приходит время, ничто и никто не в силах избежать её, либо помешать ей. Они смотрят из своих могил и знают − я уже мёртв, все мы уже мертвы. Это как сорванный цветок, он ещё пахнет и радует своими красками, но все знают, что он уже мёртв. Вопрос времени − сколько ему…нам осталось. Бояться смерти так же глупо, как бояться каждое утро просыпаться. Рано или поздно наступит пробуждение. Каждого из нас разбудят. И мы поймём, что потратили своё время впустую. Будем смеяться и плакать от простоты понимания и жалкого бессилия. Но будет слишком поздно. Останется лишь возможность наблюдать сквозь маленькие окошки, но уже по другую сторону. Наблюдать и осознавать себя частью отсутствия.
    Сигналы от моих рецепторов доходят до мозга. Я ощущаю как вкус хлеба расползается по моему рту. Взгляды снова требуют понимания. Теперь я не боюсь посмотреть ему в лицо. Я знаю кто он. Он тот, кто останется со мною в последние наносекунды этой стороны существования, тот, кто встретит меня на той стороне. Тот, кто разбудит меня от мимолётного сна. Тот, кто приходит к каждому самым последним посетителем. Мне не страшно смотреть ей в лицо, потому что я много раз его видел, а потом столько же раз забыл. Для каждого оно своё. У неё их много. Столько, сколько…
    Сегодня я всё-таки открою эту ржавую калитку и узнаю, кто звал меня сюда. Кто лежит под этой заросшей могилой и скрывает свой взгляд от меня. Как только моя нога ступила на прямоугольный участок земли с крестом, мне стало ясно, что здесь похоронен я сам.

«…представь себе горящую свечу в тёмной комнате и перо.
Перо отбрасывает свою тень. Тень существует,
пока есть свет свечи.
А теперь представь, что тень это моё тело, перо − я сам.
Убив меня, ты погасишь свечу, исчезнет моя тень.
Мне останется дожидаться нового пламени свечи…»

Одинокий, 15 ноября 2005 г.